Он знал, что должен бросить. Кашель по утрам звучал как предсмертный хрип старого паровоза, деньги утекали сквозь пальцы быстрее дыма, а дочь отворачивалась, едва он приближался. Но каждая новая пачка "Беломора" была как рука старого друга, протянутая в кромешной тьме. Друга, который медленно, но верно закапывал его заживо. Эта история — не про героическую силу воли. Это грязный, смешной и безнадёжно честный дневник отчаянной попытки обмануть самого себя, когда "надо" и "хочется" ведут войну на уничтожение где-то между гортанью и солнечным сплетением...

Все речи давно были произнесены, все слова были сказаны. Хирд, то что от него осталось, каждый гном, был погружён в собственные тяжёлые, безрадостные думы. Но не мысли о смерти печалили клановцев, этого добра в весёлых сражениях гномов Красных утёсов никогда вдоволь не было. Мысли отравляло беспокойство о любимых и близких. Камнедол даже не застонал, когда Громоград крепко стянул ему чистой тряпицей только что сшитую серебряной нитью рану на предплечье. Рана выглядела плохо, почернела от яда, которыми были покрыты лезвия кривых клинков гоблинов...