В парижских арсеналах пахло горячим металлом и опилками. Жан-Пьер часами стоял у плавильных печей, лично проверяя каждую отливку. После русского похода он больше не доверял никому эту работу. — Ты слишком требователен, — говорил военный министр. — Нам нужны пушки, и побыстрее. Вся Европа идет на нас! — Плохая пушка хуже, чем её отсутствие, — отвечал Жан-Пьер. — Она подведет в самый важный момент. Он помнил каждый взрыв, каждое брошенное в снегах орудие. Теперь создавал новые, вкладывая в них весь опыт русской кампании...

Первые недели похода оправдали худшие опасения Жан-Пьера. Русские отступали, уклоняясь от генерального сражения, а бесконечные переходы изматывали людей и лошадей. — Третья упряжка за неделю пала, — докладывал командир батареи. — Если так пойдет дальше... — Снимайте лошадей с зарядных ящиков, — решил Жан-Пьер. — Лучше меньше снарядов, чем потерять орудия. Он видел, как тает мощь его артиллерии. Не от вражеского огня — от бесконечной дороги, от плохого фуража, от изнуряющей жары. Телеги с запчастями давно отстали, и каждую поломку приходилось чинить подручными средствами...