Камю никогда никуда не вписывался. Ни в парижскую тусовку, ни в философские кружки, не в «левый» бомонд. Камю всегда был на обочине — и именно оттуда говорил самые трезвые вещи XX века. Он не любил громких слов и чужих ярлыков. Камю не был философом — он был свидетелем. Его тексты — не о смерти Бога, не о классовой борьбе, а о человеке, который стоит под слепящим солнцем и понимает, что жизнь не обязана ему ничем. Это и есть экзистенциализм, только без тьмы, без театра — с простым, ярким светом...