Высокорослый, большеглазый, с худыми скулами и большими руками, двигавшийся размашисто и в то же время элегантный до неуклюжести, но всегда в "свежевымытой сорочке", отутюженном костюме и гладко выбритый - эдакий Гулливер или даже былинный богатырь с папиросой. Такой, но не такой. Ибо улыбался он по-мальчишески застенчиво, подчас был способен на трогательные, даже сентиментальные поступки и решительно не переносил вида крови. Летом 1920 года он щенка подобрал, а она записала в дневнике: "Они были очень похожи друг на друга...

Вошел к парикмахеру, сказал — спокойный: «Будьте добры́, причешите мне уши». Гладкий парикмахер сразу стал хвойный,