Почему я пишу Эйнштейна? Эйнштейн — это не портрет. Это заклинание. Когда я пишу его в зелёных, ультрамариновых, киноварных и жёлтых всполохах, с трубкой, что дымится как вулкан, или со скрипкой, изогнутой как вопрос ко Вселенной — я не изображаю человека. Я ловлю сам ритм хаоса, который он приручил. Его лицо — территория парадокса. Морщины — как трещины в реальности, через которые проглядывает иная логика. А эти глаза! Они смеются над нашими «очевидностями», будто знают: мир — это лишь уравнение, которое забыло, что оно — стихотворение...

Алиса как-то раз забрела в самую дальнюю комнату дома месье Вюйара, где на стене висел единственный портрет — пожилого господина с взъерошенными волосами и очень живыми глазами. Под рамой красовалась табличка: «Профессор Альберт Эйнштейн. Пожалуйста, не беспокоить — размышляет.» — Какой занятый старичок, — подумала Алиса, но тут портрет вдруг подмигнул ей и сменил цвет с коричневого на ярко-синий. — Ой! — вскрикнула Алиса. — Ой! — повторил портрет, и его усы закрутились в спираль. — Вы… живой? —...