Максим Петров всегда считал себя обычным человеком с простыми мечтами. В двадцать лет он совмещал работу грузчиком на строительном складе с вечерними курсами в техникуме, мечтая стать архитектором. Деньги были в обрез — снимал комнату в коммуналке на окраине Москвы, питался дошираком и макаронами. Но у него было главное — цель. По вечерам, после смены и учёбы, Максим садился за старенький стол и чертил. Рисовал проекты для друзей за символическую плату — кружку кофе или пачку сигарет. Его чертежи расходились по рукам: кто-то планировал ремонт в хрущёвке, кто-то мечтал о собственном доме...

Первое, что я помню о себе, — это не лицо мамы и не ее руки. Это запах. Запах машинного масла, чуть сладковатый, смешанный с острой ноткой бензина и чем-то еще, неуловимым, — запахом холодной металлической пыли. Этот аромат был моим одеколоном, моей колыбельной, фоном всего моего раннего существования. Он исходил от папиных рук, от его старой фланелевой рубашки в клетку, от воздуха в нашем святилище — гараже. Мне не было и двух лет, когда она ушла. Мама. Девятнадцатилетняя девчонка, которая, видимо,...