Серость неба давила на душу. Давила на сердце. Тёмные тучи отражали мрачные думы. Солнцу изредка удавалось пронзить пушистую перину своими лучистыми мечами. Дорога в небо – вот она. Иди по солнечной дорожке. Но всё – далеко. Далеко остался дом. Но по-настоящему дома уже давно и не было. Тот дом, где прошло детство, его вскоре не станет совсем, сотрётся он с лица Земли, на его месте будет пустырь. Прошли те времена. Прошли года. Там, где был маленький дворик, стоят лишь старый клён да карагач. Скрюченные у них ветви, редкая листва...

Лето было тихое и ведряное, небо вместо голубого было белое, и озеро, глядевшее в небо, тоже казалось белым; только у самого берега в воде качалась тень от ветлы да от избы Корнея Бударки. Иногда ветер подымал по песку целое облако пыли, обдавал ею воду и избу Корнея, а потом, когда утихал, из песка, чернея, торчали камни на выветренном месте; но от них тени не было. Корней Бударка ловил по спуску реки рыбу, а жена его Палага изо дня в день сидела на крылечке и смотрела то в ту ‹сторону, где,› чернея, торчали камни на выветренном ме‹сте, то› на молочное небо. Одинокая ветла под окошком роняла...