Уже в первых строках «Господина из Сан-Франциско» (1915) видна (я выделю нежирным шрифтом) авторская отстранённость от расчётливой вседозволенности своего персонажа: «Господин из Сан-Франциско — имени его ни в Неаполе, ни на Капри никто не запомнил — ехал в Старый Свет на целых два года, с женой и дочерью, единственно ради развлечения. Он был твердо уверен, что имеет полное право на отдых, на удовольствия, на путешествие во всех отношениях отличное. Для такой уверенности у него был тот довод, что,...