Как тридцать третья буква, я пячусь всю жизнь вперёд. Знаешь, все, кто далече, по ком голосит тоска - жертвы законов речи, запятых языка... Так барашка на вертел нижут, разводят жар. Я, как мог, обессмертил то, что не удержал. Ты, как могла, простила всё, что я натворил. В общем, песня сатира вторит шелесту крыл. Полагаю, и вправду хорошо, что мы врозь - чтобы взгляд астронавту напрягать не пришлось... Всё кончается скукой, а не горечью. Но это новой наукой плохо освещено. Знавший истину стоик — стоик только на треть. Пыль садится на столик, и её не стереть. Эти строчки по сути болтовня старика. В нашем возрасте судьи удлиняют срока. Иванову. Петрову. Своей хрупкой кости. Но свободному слову не с кем счёты свести... Облокотясь на локоть, я слушаю шорох лип. Это хуже, чем грохот и знаменитый всхлип. Это хуже, чем детям сделанное бо-бо. Потому что за этим не следует ничего. 1978 "Строфы" ИОСИФ БРОДСКИЙ