Где-то с 1975 по 1985 годы Бродский был кем угодно – символом, гением, поэтом номер один, но только не человеком сегодняшнего дня. Стареющая богемная красотка, словно дембельский альбом, доставала и показывала желтый самодельный сборничек, так и не дождавшийся ни обыском, ни других приключений. Среди довоенной машинописи – между «Шествием» и «Пилигримами» мог быть втиснут совсем непохожий на них Губанов. В силу возраста и круга общения я застал (и хорошо запомнил) тот пресный, апатичный промежуток времени, когда Бродский, как стало принято выражаться чуть поздней – никому никуда не уперся...

Бродского едва ли можно назвать практикующим христианином, еще менее — воцерковленным человеком. Но его творчество обнаруживает глубоко личную связь автора со Христом. Можем ли мы считать поэзию Иосифа Бродского христианской? Если да, можно ли объяснить нежелание христианского поэта принадлежать к церковной общине? Об этом рассуждает философ и филолог Марина Михайлова. Тема отношений Бродского с Христом и христианством, а это не одно и то же, очень богатая, она может дать материал к размышлениям и церковным людям, и людям светским, критически относящимся к Церкви...