Однажды, ещё во времена СССР, поэт Иосиф Бродский вернулся из Одессы в ленинградскую квартиру к литовскому поэтому Томасу Венцлове и, показав ему новую фотографию, сказал: — Видишь эту фотографию? Это я. — А почему ты в немецкой форме? — Спросил его Венцлова. — Я снялся там в фильме про войну. В роли немецкого офицера. — Ответил Бродский. В самом факте ношения подобной формы на съёмках фильма ничего нового и особенного нет. В форме немецких офицеров снимались Леонид Броневой, Вячеслав Тихонов, Олег Басилашвили и многие другие актёры советской эпохи...

Где-то с 1975 по 1985 годы Бродский был кем угодно – символом, гением, поэтом номер один, но только не человеком сегодняшнего дня. Стареющая богемная красотка, словно дембельский альбом, доставала и показывала желтый самодельный сборничек, так и не дождавшийся ни обыском, ни других приключений. Среди довоенной машинописи – между «Шествием» и «Пилигримами» мог быть втиснут совсем непохожий на них Губанов. В силу возраста и круга общения я застал (и хорошо запомнил) тот пресный, апатичный промежуток времени, когда Бродский, как стало принято выражаться чуть поздней – никому никуда не уперся...