Свои отношения с Богом и отношение к вере Иосиф Бродский определил еще молодым и в следующие 30 лет прибавил не так много к этой знаменитой строчке: «Неверье – слепота, а чаще – свинство». Так же афористично в одном из интервью 1970-х поэт сказал о самом себе: «Я христианин, потому что я не варвар». Ни тяжелых метаний, ни обострения богоборчества. Может быть, поэтому ему никогда не были интересны поэты-шестидесятники. Дело не в их «варварстве», а в самом тоне, который они выбирали для разговора о важнейшем – Боге, Смерти, Вечности...

Мимо ристалищ, капищ, мимо храмов и баров, мимо шикарных кладбищ, мимо больших базаров, мира и горя мимо, мимо Мекки и Рима, синим солнцем палимы, идут по земле пилигримы. Увечны они, горбаты, голодны, полуодеты, глаза их полны заката, сердца их полны рассвета. За ними поют пустыни, вспыхивают зарницы, звёзды горят над ними, и хрипло кричат им птицы: что мир останется прежним, да, останется прежним, ослепительно снежным, и сомнительно нежным, мир останется лживым, мир останется вечным, может быть, постижимым, но всё-таки бесконечным...