Мне было девять, когда мама привела меня в музыкальную школу. В тот день шел дождь, капли барабанили по крыше старого особняка, словно кто-то играл незатейливую мелодию. Я крепко держалась за мамину руку, разглядывая высокие потолки и строгие портреты композиторов на стенах. – Это Николай Петрович, – мама представила меня седому мужчине с добрыми глазами. – Он будет учить тебя играть на фортепиано. Учитель внимательно посмотрел на мои руки, попросил что-то напеть, а потом кивнул: – Хороший слух. И пальцы гибкие...

Следователя Максима сослали в Глухарево, как декабриста в Сибирь. Неофициально, конечно. После громкого, но проваленного дела в областном центре, где он зацепил какого-то чиновника с длинными руками, начальник с отеческой улыбкой предложил ему «отдохнуть от суеты» и разобраться с серией пропаж в одной богом забытой деревушке. Отдохнуть. Звучало как издевательство. Глухарево оправдывало свое название на все сто. Затерянное в сердце марийских лесов, оно встретило Максима мертвой тишиной и пустыми глазницами окон...