— Ну правда, Ань, ты как маленькая. Мои деньги — это мои. Твои — это твои. Всё честно, — Дима откинулся на спинку дивана и громко, от души рассмеялся. Этот смех, еще год назад казавшийся мне искренним и заразительным, теперь бил по ушам, как дешевое железо. Он смотрел на меня сверху вниз, и в его взгляде плескалось липкое самодовольство. Год назад там было обожание. Теперь — снисходительная жалость к «бедной девочке», которую он осчастливил, позволив жить рядом с собой. — Я просто подумала, что раз холодильник общий, то и покупать его логично вместе, — тихо ответила я, изучая узор на ковре...

Надежда стояла у окна, наблюдая, как серые тучи собираются над городом. В руках она крепко сжимала бумаги, найденные в сейфе свекрови. Трехкомнатная квартира в центре — наследство Людмилы Павловны от родителей — теперь казалась Наде единственным шансом восстановить справедливость. Соня тихо играла с куклой в углу комнаты, а шестилетний Кирилл выводил карандашом каракули в альбоме. В детской было тепло и уютно, в отличие от холода, поселившегося в душе Нади три дня назад. Тогда, вернувшись с работы пораньше, она обнаружила записку от мужа...