На улице сегодня было шумно, как, впрочем, всегда весной, когда горожане наконец дождались льющего на землю потоки непривычного тепла солнца, когда серые, неприглядные сугробы смыло проходившими по проспекту поливалками, и теперь ручьи от них весело бегут, сверкая серебряными нитками, вниз, к переулку, и дальше, по Замятнической к церковке. В ней, кстати, сегодня тоже суетно. Выпорхнула из микроавтобуса группка людей, женщины в платьях и платках, нежно–голубых, зеленый, белых. Платки им на удивление к лицу...

В скромно обставленной комнате, за ветхим письменным столом сидели двое. Главное место занимал светловолосый мальчик. Обложившись учебниками, он что-то писал в тетради, склонив голову под желтый круг света от старомодного торшера. С краю стола, притулившись, сидела женщина средних лет. Она подперла подбородок руками и боролась с дремотой. Глаза все время слипались. Но Люба знала, стоит ей уйти спать, сын перестанет делать уроки. Он и сейчас нервничал. Черкал в тетради что-то корявым почерком, а время от времени бросал злобный взгляд на мать...