— В смысле, ты уезжаешь в санаторий?! — голос Людмилы Аркадьевны дрожал от возмущения. — А кто будет со мной в бо льницу ходить? Кто суп варить, таблетки раскладывать?! Ты вообще подумала, прежде чем вот это вот всё затевать?! Пожилая женщина стояла в дверном проёме, как грозовой столб. Домашний халат в цветочек, седые волосы, лицо бледное, но глаза горели — обидой, укором, вызовом. В этой позе было больше силы, чем в любой её болезни. Елена молча продолжала складывать вещи в старенький чемодан, который извлекла с антресолей накануне...

Сама из тех, кто распрекрасно помнит свою "буйную, неоднозначную" юность, я не спешу кривиться в сторону молодых. Пол жизни за коробочку ленинградской туши, эгоистичные траты зарплаты лишь на шмотки от спекулянтов (кстати, мама не осуждала), спонтанные и не очень мотания по стране, способность влюбляться навылет и разлюблять из-за мелочи, плёвое отношение к образованию, возвращение домой, на взгляд мамы, нетрезвой (на свой - просто весёлой)... Было, было. Но! Лет с шестнадцати, во мне начали формироваться...