– И как прикажете мне теперь в Сосновку ездить, если вы его там поселили? – голос Ларисы Андреевны, звенящий от негодования, ворвался в тихий семейный ужин, словно ледяной сквозняк. – Гнать его надо! В шею! И немедленно! Кирилл медленно положил вилку на тарелку и поднял усталый взгляд на мать. Она стояла в прихожей их нижегородской квартиры, даже не сняв элегантный плащ, и метала молнии. – Мам, мы этой даче в Сосновке уже почти десять лет владеем, – ровным тоном произнес он. – И все эти десять лет она тебе даром была не нужна...

— Марина, а ты всегда режешь огурцы вот так? — голос Ларисы Андреевны, как всегда, звучал ровно и мягко, но в нём прятались маленькие занозы. Марина остановилась, нож завис ввоздухе. — В смысле? — спросила она, не поворачивая головы. — Да просто странно. Моя мама всегда говорила — если огурцы нарезаны толсто, они не пропитываются заправкой. Но, наверное, у вас в семье по-другому, — добавила свекровь с вежливой улыбкой, садясь за стол. Марина стиснула зубы. Она уже год терпела эти комментарии: то недожарено, то пересолено, то "мы так никогда не делали"...