— Геннадий Борисович, а кому принадлежат эти качели? — Елена указала на детскую конструкцию возле яблони. Мужчина в клетчатой рубашке поднял голову от газонокосилки и усмехнулся: — Теперь мне. Как и весь участок. Михаил выронил пакет с рассадой. Елена почувствовала, как земля уходит из-под ног. Всё началось полгода назад, когда Валентина Петровна вдруг заговорила о смысле жизни. — Миша, я думала-думала, — сказала она сыну за воскресным обедом, — зачем мне эта дача? Мотаюсь туда одна, тоскую... Лучше вам с Леной передам...

Смерть приходит ко мне в виде незавершенной работы. Она оставляет после себя синяки, отеки, предсмертную агонию, застывшую на лицах. А я, Егор, танатопрактик похоронного дома «Тихая Обитель», убираю за ней. Я — реставратор. Я возвращаю людям их лица, стираю с них историю болезни и насилия, дарю им последнее, умиротворенное достоинство. Моя работа — это искусство тишины. Мой холст — холодная, податливая плоть. В ту ночь моим холстом был Михаил Борисович Кравцов. Крупный чиновник, чье сердце не выдержало очередного совещания...