Изадор Фром, Майкл Винсент Миллер, введение к изданию ПХГ (книга - «Теория гештальт-терапии. Возбуждение и рост человеческой личности», Перлз, Хефферлайн, Гудман) 1994 года. ".. не только психоанализ, но и вся психотерапия в определенной степени оттеснена в сторону возрождением старого биологического детерминизма. Возвращение к биологии, разумеется, как приводит, так и следует за все более широким признанием лекарств в психиатрическом сообществе в качестве наилучшего ответа на депрессию, тревогу, обсессивно-компульсивные расстройства и психозы. Тем временем метапсихология и интерпретативный метод Фрейда подвергаются нападкам со стороны философских критиков, утверждающих, что претензии психоанализа на причинно-следственную истинность ненаучны, поскольку не существует средств для их эмпирической проверки - например, невозможно доказать, что детское вытеснение (repression) порождает взрослые симптомы. Даже личность Фрейда, увы, подвергается нападкам со стороны "отставных" аналитиков и разочарованных литературных критиков, которые считают, что его фальстарты, смены взглядов и склонность воспринимать оппозицию как сопротивление являются достаточным основанием для того, чтобы назвать его лжецом, трусом и оппортунистом. Подобное клеймение вполне соответствует нынешней эпидемии биографического "навозничества"(muckraking), своего рода обновленному пуританству, которое, похоже, посвящено утверждению, что разоблачение достаточно сомнительного поведения в биографии почитаемого новатора делает недействительным его искусство или достижение, или делает теорию и практику недостойными серьезного отношения. Можно представить, что психоанализ в конце концов будет разобран и выброшен без всякой прощальной волны благодарности на свалку европоцентристской, мужско-шовинистической истории. Это стратегия движения вперед путем уничтожения того, к чему мы пришли, которую мы эвфемистически называем "деконструкцией". Если гештальт-терапия все еще может обещать внести свежую перспективу в эти все более бурные дебаты, то только потому, что теория гештальт-терапии полностью отказалась от модели естественной науки, причем сделала это без обращения к мистицизму. Теоретическая половина книги Перлза, Хефферлайна и Гудмана, вместо того чтобы пытаться описать здоровье и патологию в терминах, взятых из каузальной науки, представляет феноменологическое понимание, основанное на наблюдаемом и немедленно сообщаемом опыте, того, как человек создает - и продолжает создавать - здоровую или невротическую реальность. Это представляет собой фундаментальную смену парадигм для психотерапии, которая предполагает, что гештальт-терапия не должна погрязнуть в претензиях и контрпретензиях по поводу того, какая наука о человеческом страдании - психология или нейрофизиология - является более истинной. В поисках объективной эмпирической реальности, физического мира, который можно описать с помощью законов логики и математики, современная наука, зародившаяся в конце XVI века в мыслях Галилея, Декарта и Фрэнсиса Бэкона, создала раскол между субъектом, познающим разумом, и объектом, тем, что известно. Практически вся последующая западная мысль придерживалась этого дуализма, который порождает всевозможные проблемы, связанные с отношением разума к материи. Феноменологическое движение в философии, инициированное Эдмундом Гуссерлем в начале этого века, можно, пожалуй, лучше всего понять как попытку восстановить единство субъекта и объекта. Феноменология - это, прежде всего, метод, альтернативный доминирующему научному методу: Она не утверждает и не отвергает существование "внешнего" физического мира; она просто настаивает на том, чтобы философское исследование начиналось с мира в том единственном виде, в котором мы можем его познать - как он представлен сознанию".