Прежде, чем убрать в кладовую в конце коридора свой нехитрый рабочий инструмент – ведро, швабру, тряпку, старый, уже порядком облезший веник и савок с длинной ручкой, Ирина Петровна вздохнула и тяжело опустилась на скамейку. «Надо бы принести другой веник, да и тряпку тоже - а то уже работать невозможно. Старые и потрёпанные,…совсем, как я» - с горькой иронией подумала она, посмотрев на убогий инвентарь и переведя взгляд на свои сухие, морщинистые руки с загрубевшими костяшками пальцев, - «придётся, наверное, самой озаботиться – у начальства не допросишься»...

«Штора» хлопнула, но я уже не слышал этого. Меня как будто вывернуло наизнанку и разорвало на миллионы кусочков. И вот я стою, или лежу, а может, я сижу. Попробовал пошевелить руками, а в ответ увидел большие клешни. Глаза у меня есть, есть и ноги, но я их не вижу, зато могу перемещаться, почему-то боком. Это что, я теперь краб? А как же думать, это у меня вполне получается. - Эх, растудыть твою … - подумал я, поскольку говорить мне просто нечем. - Почему вы все ругаетесь, попав в аномалию? – Зона уже тут, как тут...