Иногда одного вечера хватает, чтобы разрушить всё. И один выбор определяет, сможешь ли ты собрать осколки обратно. Солнце резало глаза, будто битым стеклом. Не тошнило, голова не раскалывалась — было хуже. Сознание возвращалось обрывками, кусочками проклятой мозаики, и с каждым новым куском внутри всё обрушивалось в черную, липкую пустоту. Первый обрывок: звон бокалов, моё громкое, победное «Крыша!», хлопки по спине. Второй: её смех, запрокинутая голова, блики света в тёмных волосах. Третий: мы идем по коридору отеля, я почти падаю, она меня поддерживает… её запах, незнакомый, чуждый...

Два выходных Надёжка прождала дочь напрасно, а как подошли следующие, то и ждать не стала. Подоила пораньше корову, сама собралась, попила чайку на дорогу с Фадеем и, помолившись Николаю Угоднику, отправилась. Сперва, как прошлый раз, хотела сразу выйти на Погореловский большак, где дорога потвёрже, но вспомнив, как кувыркалась в снегу, решила идти задами, выйти к посадке, а там уж как бог даст, какая-никакая, а дорога всё-таки должна быть: кто на санях проедет, кто пеший пройдёт – не совсем уж глухомань-то...