В самолете прям во сне начинает блевать мой ребенок. В минималистичном кресте компании Победа. Я отчаянно ее ворочаю, она просыпается, не плачет, ее беспрерывно рвет разноцветной турецкой едой. Это продолжается и продолжается. Рядом, впереди и сзади сидят люди, в ужасе от блювотины, но стюардессу почему-то никто не вызывает. Я кричу и прошу нажать на голубую кнопочку. Стюардесса видит море блювотины, полное кресло блювотины, висящего тряпкой ребенка. Ее вопрос ко мне: "Вам принести пакетик для блювотины?" Уходит. Возвращается с пакетиком на один кулачок. Я смотрю ей в глаза с непониманием это шутка и одновременно снимаю полностью пропитавшуюся блювотиной ВСЮ одежду с Маруси. Говорю, вы смеетьесь? Несите мешки, салфетки. Она снова уходит. Приносит пакет, салфетки сухие. Соседние ряды передают влажные салфетки. Вонь. Я мокрая и грязная, Маруся свесилась на моих руках голая, в одних трусах. Все это длится долго. Мы ползем в туалет отмываться. Ее рвет и трясет. Холодно. Она в одних трусах. Старший бортпроводник просит нас выйти из туалета и занять свое место. Я прошу его связаться с Внуково и помочь нам: голый ребенок, обессиленный, я лечу одна, нам нужна помощь службы мобильности. Он мне отказывает. Я немного удивлена. Прошу скорую. Он начинает мне задавать вопросы из серии "Как вы себе представляете, что ради вашего ребенка блюющего должна скорая приезжать и задерживать наш следующий вылет?" И далее много-много однообразных странных вопросов "Какая еще скорая для ребенка?" "Вам что одежду мы обязаны предоставлять?" "Женщина, какая еще служба поддержки в аэропорту?" "Это что за служба мобильности, о чем ВЫ?" Смотрит на меня с саркастической ухмылкой. Мы стоим с Марусей посреди прохода: я от горла до колен в блювотине, она - в трусах и трясется. . Я чувставую себя в сумасшедшем доме или в плохом кино, где вокруг все сошли с ума и при этом думают, что со мной что-то не так. Я не могу его переубедитьт, он смотрит на меня странно, я сажусь с Марусей в кресло, нахожу в сумке свой запасной свитер кашемировый, я в футболке, надеваю свитер на Марусю. Она блюет в большой пакет. Рядом, свесившись над нами и не предложив даже стакан воды блюющему ребенку ОДНООБРАЗНЫМ заученным текстом, снова и снова начинающимся со слов "Любезно оказанная вам помощь нашей авиакомпании...." и далее заученный, наверное, в академии или где там учат бортпроводников, текст, что мне ничем не могут помочь, скорая не приедет нам помочь, это не их случай, нам любезно капитан корабля предлагает свой свитер и если МЫ НЕ ВЫЙДЕМ по прилету из самолета на меня будет заведено административное правонарушение и возможно терроризм за задержку следующего рейса, будет вызван наряд милиции для доставки меня в ... куда-то там. Снова и снова одннообразная фраза. Маруся сидит рядом и блююет. Я ее держу, держу ее волосы, глажу ее. Она в одном моем свитере и в трусах. Я в охренении. Он повторяет одно и то же. Я спрашиваю его ВЫ ЧТО, РОБОТ? Он на секунду затыкается. Кто видел "я ж мать" в действии? Женщины, открывающие любые двери детьми))) Где же спрятана моя "я ж мать". А вот и она. Я держала себя как могла. Но я встала и стала просить помощи окружающих. "Пожалуйста, кто может записать это на телефон? Ну что же вы все молчите и бездействуете? Мы подлетаем, а ребенка выгоняют на улицу в одних трусах?!" Я не помню, когда я была в таком отчаянии. Наверное, никогда. Капитан корабля объявляет "за бортом -17, мы подлетаем к аэропорту Внуково. Наша компания заботится о каждом своем пассажире. Мы любим вас и надеемся видеть снова на наших рейсах". Вы любите нас, серьезно? Когда вы отказали нам в скорой, в любой помощи и выгоняете пятилетнего ребенка на мороз -17...В Нюрнберге однажды уже разбиралисьб с любезными людьми, которые выгоняли других людей на мороз. Ничего личного, просто работа. Я просила человечности, просила бортпроводника быть человеком. Все телефоны, которые из рук не выпускаются весь полет, моментально куда-то исчезли, наверное разрядились от выражения активной гражданской позиции, например по делу Ивлеевой. Все сидели, как будто языки застряли в поджавшихся