Наш пионерский лагерь был самым обычным. Деревянные корпуса, деревенские сортиры, фонтанчики с питьевой водой и холодные уличные умывальники. Раз в неделю – баня. Всюду клумбы с цветами, поднимаемый утром, и опускаемый вечером флаг. Все было обычным, кроме нашей воспитательницы. Невысокая и кругленькая, добрая и заводная, она была нашим счастливым гением. Мы ездили в лес на автобусе, собирали ягоды и нам пекли пироги, искали клады. Играли в «Зарницу», стреляли на стрельбище. За 5 километров она уводила нас к кладбищу военных летчиков. Там раньше был аэродром. Мы прикасались руками к простеньким крестам и гранитным памятника...

Пионерлагерь «Солнечный» утонул в хвое и тишине. Сосны, словно часовые, смыкались над покосившимися воротами с выцветшей звездой. Ветер шептал что-то на забытом языке, перебирая листья плакатов: «Всегда готов!» и «Слава труду!». Но славы здесь не было — только пыль, въевшаяся в деревянные бараки, да ржавые качели, скрипевшие на пустой площадке. Славик прижал к груди потрёпанный чемодан. Его прозвали «Выжатым» не просто так: руки дрожали, будто он тащил на себе все тринадцать лет жизни, а глаза, глубоко запавшие, словно видели то, чего другие не замечали...