В белом безмолвии Арктики терпит крушение самолет с одним пилотом, который выживает. Он переделывает остатки корпуса в жилище, пытается отправить сигнал бедствия, ловит с трудом рыбу, преодолевает одиночество. Это длится несколько недель, а может и месяцев. До того момента, когда другая спасательная группа, пытаясь помочь, тоже терпит крушение рядом. Фильм «Затерянные во льдах» получился необычным и не для массового зрителя, не потому что тут глубокие и нишевые идеи или сложная философия, просто картина скорее созерцательная, крайне мало диалогов, почти нет динамики, зато есть снежная пустыня, страдания одинокого человека и его слабость перед стихией, природой. Это некая смесь дорожной истории, выживания и красивых кадров во время трагедии. Одновременно напоминает и «К звездам», и «Робинзона», и «Дорогу» по Кормаку Маккарти, только в снегах. Я не могу рекомендовать этот фильм всем, слишком он вышел специфическим и с некоторыми допущениями, но сам посмотрел с удовольствием. Если вам понравились примеры выше или любите игру Мадса Миккельсена, то можете попробовать. Смотрели? Планируете? Как вам? Еще больше о книгах и кино у меня в телеграме. Затерянные во льдах (2018)

МОЛЧАНИЕ (МАУНА) Пример одного выдающегося Садху: «На сегодняшний день прошло уже шестьдесят лет с тех пор, когда он впервые начал периодически хранить безмолвие, а с 15 октября 1984 года он погрузился в него на неопределенное время. Давайте посмотрим, что он сам написал несколько лет назад о своем первом периоде молчания: «Около пятидесяти пяти лет назад я начал хранить безмолвие. Началось с того, что я дал обет молчания на месяц. Я прерывал молчание на один день, а затем снова замолкал на месяц. Через шесть месяцев в таком режиме я дал обет молчания на полтора года, и все это время я практиковал мантру почти непрерывно, день и ночь, следуя наставлениям братьев Кумаров. После этого я завел обыкновение погружаться в полное безмолвие (не писать и не говорить) на шесть месяцев в году, а все остальное время я говорил приблизительно по два часа в день. Это было очень и очень хорошо для моей садханы. Это позволяло мне сохранять однонаправленность и избегать многочисленных отвлекающих моментов извне. В результате мне удавалось все глубже и глубже погружаться в себя. Понемногу я просто влюбился в безмолвие. На сегодняшний день мое молчание не мотивировано. Это – не обет молчания». Когда недавно у Свамиджи спросили, кто вдохновил его на молчание в качестве одной из составляющих садханы, Свамиджи ответил: «Вдохновение шло изнутри. Конечно, все это время проводником и вдохновителем моей садханы был Баба Бхуман Шах, но я спонтанно любил безмолвие с самого начала. Еще в период обучения в колледже в Дехрадуне я частенько наведывался к двум святым, соблюдавшим обет молчания. Один из них хранил молчание уже двенадцать или тринадцать лет на тот момент, и при этом он являлся выдающимся филологом – знатоком английского языка. Неподалеку от Дехрадуна, на шоссе в Ришикеш, есть деревенька под названием Маджра. Вот там он и жил. И был еще один монах, соблюдавший обет молчания, – отставной судья. Он жил в храме, расположенном в уединенном месте неподалеку от Нашвилла-роуд в Дехрадуне. К храму примыкала небольшая комнатушка, где он и обитал. Больше там никто не жил. Я видел, как он приносит себе воду из колонки, расположенной в четверти километра от храма. Он был великим аскетом, и вся его одежда состояла лишь из небольшого отреза ткани на чреслах. И пищу он себе сам готовил. Соприкосновение с этими двумя святыми чрезвычайно укрепило мою любовь к безмолвию». / Чандра Свами Удасин «След в вечности»