— Мам, ну не переживай ты так. Я же сказал, я что-нибудь придумаю, — голос Вадима, доносившийся из коридора, был густым, как сироп, смешанным из показного сочувствия и плохо скрытого раздражения. — Да, я всё понимаю. Ну, конечно, помогу. Всё, давай, отдыхай. Женя не подняла головы от книги. Она сидела в кресле, поджав под себя ноги, и ощущала, как его слова, словно липкие нити, тянутся в комнату, цепляясь за мебель, за воздух, за её собственное спокойствие. Уже неделю их двухкомнатная квартира превратилась в сцену для театра одного актёра...

— Ну вот, смотри, какая красота! Сразу дом стал живым, а то висели у тебя какие-то чертежи. Лиза замерла на пороге гостиной, не успев даже поставить на пол тяжёлую сумку с продуктами. Усталость, накопившаяся за долгий рабочий день, мгновенно испарилась, сменившись холодной, острой волной, которая медленно пошла вверх от кончиков пальцев. На стене, где ещё сегодня утром висели две её любимые графические работы — строгие, минималистичные композиции в тонких чёрных рамах, — теперь красовалось нечто...