— Я убиралась трое суток! Тут жить невозможно, это не дом, это — помойка! А ты, Зоя, хоть раз тряпку в руки брала? Людмила Аркадьевна стояла в коридоре с красным от усталости и возмущения лицом, мокрые резиновые перчатки всё ещё на руках. Рядом с ней громоздились мусорные пакеты, а запах хлорки висел в воздухе так густо, что резал глаза. Открытый шкаф демонстрировал идеально разложенные по полочкам вещи, а на полу валялись какие-то тряпки и старые коробки. Зоя замерла в дверях с чемоданом в руке, загорелая и растрёпанная после долгой дороги...

Мы бурили мертвеца. Я понял это не сразу. Осознание пришло позже, когда первый из нас начал гнить заживо, улыбаясь и уверяя, что с ним все в порядке. Но если отмотать пленку назад, к самому началу, то да — мы вонзали наш сверхпрочный бур из карбида вольфрама в плоть покойника размером с континент. Имя этому покойнику — вечная мерзлота. Меня зовут Алексей Воронов. Мне сорок два, и я здесь, на станции «Купол» посреди якутской тундры, не за романтикой полярных ночей и не за великими открытиями. Я здесь за деньгами...