Трудно первые сто лет. СССР, 1988/1989. Режиссер Виктор Аристов. Сценаристы: Георгий Марков, Эдуард Шим, Виктор Аристов. Актеры: Любовь Красавина, Николай Шатохин, Анна Овсянникова, Костя Шкурко, Ольга Николаева, Наталия Львова, Наталья Назарова и др. 1,7 млн. зрителей за первый год демонстрации. Суровой, «пост-германовской» картиной «Порох» Виктор Аристов заявил о себе как о сильном профессионале. Уверен, что его работа «Трудно первые сто лет» подтверждает высокий уровень режиссерского мастерства. Как и прежде, В. Аристов «звездам» предпочитает незнакомых зрителям актеров. А в изображении провинциального и деревенского быта второй половины 1980-х годов он не менее точен в деталях и подробностях, чем в воссоздании атмосферы ленинградской блокады в «Порохе». Нищета российской деревни и, мягко говоря, убогость лексики и малосодержательность жизни сельской молодежи даны В. Аристовым впечатляющими мазками. И когда главная героиня фильма — молодая женщина Варя, несколько лет прожившая с любящим, но постылым мужем, мечтает вырваться из полосы ежедневно однообразных разговоров о том, как во что бы «то ни стало выстроить из ворованных материалов двухэтажный дом, сразу же оказываешься на ее стороне. Еще три-четыре года назад такой взгляд на деревенское житие-бытие был бы немедля признан крамолой, и картина обреченно проследовала бы на «полку». Разумеется, все эти суровые санкции последовали бы без учета Вареных эротических видений и снов, представленных на экране в стилистике, откровенно полярной реалистическому ряду основной части фильма... Сны эти — яркие, чувственные, загадочно-экзотичные — в полном согласии с теорией компенсации передают нам неосуществленные, подавляемые героиней желания и мечты. Боюсь, что в прежние времена за эти сны можно было вообще заработать официальное отлучение от кинематографа «соцреализма»... Еще недавно Варя была бы немедленно обвинена «моралистами» в мещанском стремлении к «красивой жизни», в игнорировании общественной работы и прочих грехах. Но, ей-Богу, что дурного в том, что она в отличие от многих своих односельчан не может примириться с унижением человеческого достоинства, с унылой бездуховностью, бесперспективностью и одномерностью существования, где лозунги и призывы к подъему сельского хозяйства давно уже стали привычным камуфляжем для отторжения человека от земли, бесхозяйственности и бюрократизма. Вот почему Варин побег — куда глаза глядят — воспринимается как форма беззащитного протеста, как крик о том, что так дальше жить нельзя... Александр Федоров, киновед