За тонкой занавеской слышались тихие стоны Марфы. Иван, оставив сапоги в сенях, поспешно направился к супруге. Взял её горячую руку в свои ладони. Марфа чуть приоткрыла глаза и, увидев мужа, попыталась улыбнуться. – Умираю, – хрипло прошептала она. – Нет, Марфа, нет. Не покидай меня, – мужчина прижался к ладони жены, его плечи задрожали. – Постой, выслушай меня. Позаботься о Кольке с Митькой. Защищай их. Возьми в жёны Анфису, она сердечная. А дальние поля не засевай, не справишься, – Марфа дышала с трудом...

«Когда открыли завещание, я не сразу поняла, что это было — ошибка или удар в спину…» Дом наполнился тишиной сразу после ухода последних поминальных гостей. Как это часто бывает, опустевшие комнаты загудели в голове глухим эхом — не столько от звуков, сколько от внезапной пустоты. Словно кто-то снял старую шаль с плеч, и ей стало зябко — не телу, а душе. Мария Тимофеевна стояла в прихожей, прислонившись к дверному косяку, как к берёзе на родительском кладбище, и смотрела на свои руки. Они пахли укропом и холодцом...