Раньше, когда я возвращался из магазина, она выбегала в коридор — помочь, подхватить пакеты. И сейчас выбегает. И встречает. И спрашивает, как дела. А я делаю вид, что не замечаю. А я всё больше думаю об Ирочке. Но не могу просто так уйти — это будет выглядеть, будто я бросаю жену ради молодой. Поэтому я ничего не сказал Шуре. Но начал замечать, как она "на самом деле" ко мне относится. Знаете, что самое неприятное в жизни? Когда тебя перестают ценить. Сорок один год брака. Сорок один! И вот теперь моя Шура не встречает меня, как раньше...

«Я думала, хуже измены ничего не бывает. Оказалось — бывает». Она произнесла это вслух, будто проверяя на вкус каждое слово. И вкус был горьким, как холодный чай, забытый на подоконнике. Кухня стояла в полутьме: лампа под потолком перегорела ещё неделю назад, но руки не доходили заменить. Вечером, в этом полусумраке, посуда в раковине казалась каким-то безличным рельефом, а паркет под ногами — зыбким. На столе, под бокалом с недопитым вином, лежал лист бумаги. Грубый, с рваными краями, будто его вырвали из чужой жизни и подбросили сюда...