Без малого сотня зэков сидела на корточках в снегу у него за спиной. Испуганные глаза, затравленные души, драные ушанки на стриженных головах и заношенные до дыр чёрные ватники. Дрожащими от ледяного ветра синими татуированными руками передавали они друг другу едва дымящийся самокрутный чинарик, страшась сказать лишнее слово или пошевелиться. Все знали, что находится перед ними на заснеженном поле. Костя тоже знал, что ждёт его впереди на этом чёртовом и казавшимся бескрайним поле. А ещё он чувствовал, как в затылок ему с надеждой глядят почти две сотни красных от чифира и бессонницы глаз...

— Опять соль не туда воткнула! — голос мужа полоснул, как ржавым ножом по стеклу; сухо, колко, с презрительной гримасой, словно я не жена, а проштрафившаяся школьница на вечной пересдаче. — Ну, сколько можно-то?! Стою у раковины. Пять долгих секунд изучаю мутную воду с одинокой капустной жилкой. Что ответить? Снова ввязаться в этот бессмысленный бой, как обычно? Или проглотить обиду, позволить буре сожрать меня целиком? — Валь… — всё ещё навис надо мной, даже не Валентина, а обрубок имени, как команда...