— Мам, мне нужно выйти в субботу. Снова. Цех попросил, аврал у них. Посидишь с мальчишками, а? Ольга выдохнула эту фразу вместе с остатками воздуха в лёгких, оседая на стул в материнской кухне. Она не садилась, а именно оседала, словно из её тела вдруг вынули несколько важных костей, отвечающих за осанку. Кухня Анны Ивановны была её полной противоположностью — стерильная, упорядоченная, залитая ровным дневным светом. Здесь пахло не вчерашним борщом и детскими носками, а воском для полировки мебели и, кажется, самим спокойствием...

Мы называли это место «Проплешиной». Официально на наших картах оно значилось как «высота 214», но это было вранье. Никакой высоты там не было. Была лишь гигантская, идеально круглая поляна посреди бескрайней тайги, где не росло ничего, кроме чахлого, седого мха. Даже деревья, подступавшие к самому краю, выглядели больными и скрюченными, словно отворачивались от этого места в суеверном ужасе. Наша геодезическая партия из четырех человек разбила лагерь в километре отсюда. Мы должны были провести изыскания для будущего лесозаготовительного тракта...