Варвара Ивановна стояла на пороге квартиры, как фельдмаршал перед занятием вражеской территории. На ней был клетчатый платок, надвинутый чуть ли не на брови, пуховик, явно переживший несколько суровых зим, и хозяйственная сумка из старой сетки, в которой подрагивали свежие яйца. За спиной маячили два веника — березовый и крапивный, как оружие массового устрашения. Она сбросила валенки, натянула свои коричневые вязаные тапки с резиновой подошвой и медленно оглядела прихожую. — Так, — протянула она, с сомнением в голосе, — это, значит, вы тут живете?...

К приезду Ольги Павловны готовились очень тщательно. Вернее, Маша готовилась, а ее муж Роман только делал все наоборот или вообще ничего не делал, потому что устал. — Ну отчего?! От чего ты устал, Рома!— всплескивала руками Маруся, роняла на пол тряпку, которой до этого вытирала пыль, наклонялась, непременно задевала локтем какой–нибудь угол, морщилась от боли, но упрямо терла и терла пыль с и без того уже отполированных поверхностей, полочек, стеночек, гарнитурчиков и этажерочек. Особенно тщательно...