Святитель Серафим Саровский, чьё имя сегодня произносится с благоговением, прожил жизнь, которая и сама стала проповедью. Его тихая келья в глубине саровских лесов, запах хвои и треск печи в морозные ночи – всё это было частью особого мира, где он искал ответы не только для себя, но и для каждого, кто приходил за советом. Говорили, что к нему шли со всех концов России: кто с болью в сердце, кто с немощью в теле, кто просто с запутавшейся душой. Он умел выслушать так, что слова казались второстепенными – главное, что человек уходил с тихой уверенностью: всё наладится...

— Я же просила не трогать документы на бабушкино наследство! — голос Марины дрожал от едва сдерживаемого гнева, когда она увидела раскрытую папку на кухонном столе. Её свекровь, Лидия Петровна, даже не подняла глаз от бумаг, которые она методично перебирала своими холёными пальцами с идеальным маникюром. На её лице играла та самая улыбочка — едва заметная, но такая знакомая Марине за три года замужества. Улыбочка победительницы, которая знает, что карты уже розданы, и козыри — у неё. — Ах, Мариночка, — протянула свекровь тем самым елейным голоском, от которого у Марины мурашки бежали по спине...