Сколько лжи, сколько грязи и похоти В тех телах, что идут по земле. А душа? Ты прости меня, Господи, Почернела и вся в неглиже. И глаза закрывают железные, Непроглядные ставни вранья. Мы забыли о целях Создателя, Что вложил в нас во те времена. Совесть, честь и благие намерения, Смех детей на рассвете с утра. Мы стоим у обрыва над пропастью: Холодеет, чернеет душа. Не сердись и прости меня, Господи, За поступки мои и слова. Каюсь я, но ответь же мне , Господи, А кому-то нужна глубина? Для кого-то...

Холод, сковавший Лиду, был не от отчаяния, а от ярости. Ярости чистой, дистиллированной, которая придаёт ясность мыслям и твёрдость руке. Она больше не была жертвой. Жертвы плачут и убегают. Она станет охотницей. Лида медленно поднялась, поставила пустую коробку на место и вышла из комнаты. В коридоре всё ещё расхаживала Елизавета Семёновна, закончившая свой хвастливый разговор. Никита сидел на кухне, понурив голову. Атмосфера была наэлектризована до предела. Они ждали продолжения истерики, слёз, упрёков...