Кроваво-красный закат завершал этот спокойный тихий весенний день. Солнце закатилось до половины, и сумрак сгущался над большим, перекопанным траншеями полем. Траншеи находились с двух сторон, примерно посередине в сумраке виднелись заградительные сооружения, перемотанные колючей проволокой. В одном из окопов в левой половине поля сидели два солдата и пытались скрутить самокрутки из очень маленьких клочков бумаги. - Ну что, как стемнеет, командир даст приказ в атаку. - Да. Что, что, а орать «В АТАКУ!» это его любимое. - Думаешь, у нас сегодня получится? Ведь сколько уже пытаемся... - Надо, ой как надо. Устал я. Отдохнуть бы. А с этими ночными атаками какой отдых... Правильно. Никакой. Отдохнуть мне надо, очень. - Да мы все вымотались. Не спим, не едим. Я ухи хочу. Там вроде за лесом речка, можно рыбы наловить. - Если прорвемся, если захватим, там уже не до ухи. Главное добежать. Вдоль окопа, слегка пригнувшись, быстрым шагом шел офицер и всех предупреждал «…С красной ракетой в полный рост и в Атаку… с красной ракетой в полный рост и в Атаку… с красной ракетой в полный рост и в Атаку…» Солнце полностью село за горизонтом, наступила гробовая тишина, и даже кузнечики и комары перестали издавать звуки, застыв в моменте. Над полем взлетела красной молнией сигнальная ракета. Где-то по середине окопов первым вскочил на земляной вал с пистолетом в вытянутой руке командир и с криком «В АТАКУ!» первым побежал вперед. За ним с громогласным криком «УРА» стали выскакивать солдаты и остальные офицеры. Все бежали вперед, хаотично, без какой-либо огневой подготовки, просто бежали вперед. С другой стороны поля происходило примерно то же самое. Там командир так же первым повел своих солдат в бой. Примерно на середине поля возле заградительных сооружений они сошлись. Самое странное было, что никто не стрелял. Они будто договорились сразу сойтись в штыковой атаке. Бой был страшный. Бой был зверский. Ни пощады, ни сожаления. Они, словно бешеные голодные псы, рвали друг друга на куски. Такой бой невозможно описать словами или снять в кино. Каждый хотел победить любой ценой. Эта кровавая баня продолжалась всю ночь. И когда на поле уже осталось не более чем по десятку солдат с каждой стороны, темнота начала отступать. На востоке забрезжили первые лучи восходящего солнца. Горизонт разлился все такими же кроваво красными лучами как на закате. Но на этот раз они ознаменовали рассвет. Как только тьма начала пропадать, на поле стали таять, словно и не было никогда, окопы, заграждения, живые и мертвые солдаты. Все пропадало, как мираж, как кошмарный мучительный сон. Один солдат успел крикнуть другому «до завтра» и, получив в ответ одобрительный кивок головы, растаял, пронзённый алым лучом зари. Примерно в это же мгновение на краю поля появился УАЗик, переоборудованный под бездорожье, с огромными колесами. На УАЗике большими буквами было написано «ПОИСКОВЫЙ ОТРЯД». УАЗик остановился, и из него стали выходить люди. Кто-то осматривался, кто-то разворачивал карты, а кто-то разгружал оборудование - лопаты, кирки и металлоискатели. Высокий мужчина в камуфляжной форме, явно лидер отряда, пытался подкурить от неработающей зажигалки. К нему подошел молодой парень и протянул спички. - Держите, со спичками надежней. Говорят, тут всегда рассветы красные. - Ну да, ну да, и закаты, - сказал мужчина и выдохнул табачный дым. - Это и есть то самое поле. Говорят, они тут все погибли, все до единого, и никто их не хоронил. Все тут как один. - Да так и есть. Все как один, ты это правильно сказал. И всех их нам надо найти. И прадеда моего тоже. - А если не найдем прям всех. Что тогда? Кто узнает? - Они узнают, - мужчина кивнул на поле. - Мы узнаем. Всех надо. Понимаешь, всех надо найти, всех правильно похоронить, мучаются они. Им покой нужен, отдых. И наша обязанность, как их потомков, обеспечить им этот покой. Понял меня?! Почти прикрикнул мужчина и, вложив парню в руки спички, пошел к УАЗику. Никто не забыт и ничто не забыто.