В Москве этим июльским утром стояла такая липкая жара, будто сам воздух знал: будет прощание. Большой Траурный зал ЦКБ № 1 — место, где всё сказано заранее. Там не нужны речи: мрамор стен и бархат штор говорят за людей. Но даже здесь, в этом стерильном официальном пространстве, откуда-то проступала личная, почти интимная боль. Юрий Мороз ушёл. Ушёл так, как умел — молча, не выставляя свою борьбу напоказ. Последний год он тихо воевал с раком поджелудочной железы, а мы, публика, об этом не знали. Он не был человеком для «публики» — он был человеком для близких...

До того, как изобрели Bentley и шампанское Cristall, кричащим символом высоких доходов служили апельсины и мех с груди мелкого грызуна. Вот доказательство — прямо на самом известном (потому что первом) в истории парном портрете. Как сделать что-то невообразимо дорогое, но чтобы оно не получилось размером с небоскреб Бурдж-Халифа? Ответ дали еще древние римляне: возьми очень много очень маленьких ингредиентов. В знаменитый паштет из соловьиных язычков я не слишком верю (и не нашел пока доказательств, что он был)...