Я встретил его на кордоне, затерянном в таком уголке Красноярского края, куда вертолёт летает два раза в месяц — и то, если погода позволит. Я писал серию очерков о людях, выбравших полное уединение, и лесник, проживший в тайге без малого полвека, был идеальным героем. Он походил на корень старой лиственницы — сухой, кряжистый, с лицом, иссечённым морщинами, как кора. В его выцветших голубых глазах плескалось такое спокойствие, какое бывает только у гор или у очень старых рек. Мы проговорили весь вечер...

Вот так живешь, день за днем, и кажется, что все будет длиться вечно... А потом — раз! — и смерть уже тут, тихонько стоит за плечом, хотя ты её вовсе не ждал. И что там, за последним вздохом? Кто знает? Может, светлый рай с ангелами, может, адский огонь и скрежет зубовный. А может, воинственный пир в Вальхалле, или сумрачное царство Аида, где течет река Лета, стирающая память. Или, глядишь, новая жизнь в ином времени — и снова круг, и снова борьба, как у героини Аллы Кузьминичны, вот только в прошлой...