— Саша… сынок… — голос Марии Алексеевны дрожал. Она держала телефон обеими руками, будто тот мог выскользнуть. — Меня выписывают завтра. Я бы, конечно, куда-нибудь… но некуда. Хоть бы к вам на время. Я ненадолго. Снимать сейчас не на что. В трубке повисла пауза. — Ну что ты молчишь? — тише, почти шепотом. — Я не хочу быть обузой… — Мам, — перебил он, выдохнув. — Приезжай. Она прикрыла глаза, опершись спиной о подушку больничной койки. Глаза защипало. — Спасибо… Спасибо, Сашенька. Позже, уже вечером, Лена вышла в подъезд, застёгивая куртку на ходу...

В ночной тиши лежали двое, Ничем не прикрывая наготы, И в их нерастревоженном покое Был запах дикости и доброты