Тихий вечер. Улица пустынна, только редкие фонари бросают на асфальт жёлтые пятна света. Я стою перед ней, и между нами — целая пропасть, хотя мы близко, так близко, что могу разглядеть, как дрожит её ресница. — Ты меня больше не любишь? — спрашиваю я, уже зная ответ. Но надежда — странная штука. Она живёт даже тогда, когда разум шепчет: «Всё кончено». Она не смотрит мне в глаза. Её пальцы нервно перебирают бахрому шарфа — того самого, что я подарил ей прошлой зимой, когда мы ещё смеялись вместе...

— Горько! Горько! — скандировал кто-то из дальнего конца стола, и гул одобрительно подхватили десятки голосов. Андрей, мой муж, поднялся с бокалом. Пятьдесят лет. Сегодня исполнилось пятьдесят лет, как мы были вместе. Он обвел гостей сияющим, каким-то лихорадочным взглядом, но на мне его глаза не остановились. — Спасибо, друзья! Спасибо, что вы с нами. Пятьдесят лет — это… это целая жизнь. — Он усмехнулся, и в этой усмешке было что-то кривое, незнакомое. — Жизнь, полная компромиссов. Я почувствовала, как напряглась моя сестра Вера, сидевшая напротив...