Вечер. На кухне пахнет чаем и свежей выпечкой. Анна аккуратно ставит тарелку с пирогом на стол, поправляя салфетку. В голове крутится список дел: завтра у сына утренник, нужно проверить, поглажено ли платье, собрать сменную одежду… — Какая же ты неблагодарная! — раздаётся резкий голос свекрови. Анна вздрагивает. Людмила Петровна сидит напротив, её пальцы медленно стучат по столу. Взгляд холодный, оценивающий. — Сидишь тут, пригрелась, — продолжает она, — а если бы не внук, тебя бы уже и след простыл...

Холод. Он пробирался сквозь щели в старых, покосившихся рамах, обвивался вокруг ног, заползал под ватник. Но настоящий холод исходил не от ноябрьской стужи за окном, а от того, что сидело в углу избы. От Александра. Мария, прижимая к себе заснувшего наконец трехлетнего Степу, старалась дышать тише, слиться с тенью печки. Каждый звук — треск полена, скрип половицы — отзывался в ней ледяной иглой страха. Холод. Он пробирался сквозь щели в старых, покосившихся рамах, обвивался вокруг ног, заползал под ватник...