Всем здравствуйте! Я уже дома. Фроська наготовила кучу всего к моему возвращению. И оладев, и окрошку, и газпачо, и тартальки, и макарону с подливом. Пир горой просто. Моим (не скажу пока как назвала) блефарчикам уже целых 3 недели, они уже совсем взрослые, поэтому к сусекам я добавила еще кормежку с общего стола. Я всех своих икринок сразу приучаю хавать всё как все. Ложку они держать умеют, сколько съедят, все ихнее. Зато в полгода они уже только ночью разоряют мои великие сусеки. А днем я спокойно сплю...

Сочувствия не было, только злорадство. «Ну, наконец-то, свалилась с пьедестала, пусть попробует жить как все». И кто это сказал? Те, кто улыбались в глаза, выдавливая из себя улыбку, настолько приторную, даже сахара не надо в чай добавлять, и так слишком сладко. Маша сидела в самой большой комнате огромного особняка, и в ушах звенел голос мужа, нет, даже громыхал его голос, хотя уже полчаса как Михаил уехал. - Как была Машкой, так и останешься, в чем была, в том и уйдешь. – Он нервно пытался завязать галстук, хотя прежде это делала жена...