Nirvana – «In Utero» (1993) В сентябре 1991 года, примерно в то же время, когда в Москву, чтобы выступить на фестивале «Монстры рока», ехали AC/DC и Metallica, трое американцев беззаботно проводили последние дни в статусе «перспективных и интересных» музыкантов. Через пару недель они выпустят альбом, который станет мировым хитом и поменяет музыкальную индустрию, попутно обогнав по продажам самого Майкла Джексона. Пластинка получит название «Nevermind». Группой, её записавшей, конечно же, была Nirvana. «Nevermind» воспринимался Кобейном и остальными участниками коллектива как однотипный альбом с относительно «попсовым» и отполированным звучанием. Следующий релиз Nirvana хотела сделать намеренно грубым и «сырым», показав, что группа по-прежнему находится вне мейнстрима. «In Utero» – результат этих попыток. В записи нового LP непосредственное участие принял Стив Альбини – американский продюсер и звукоинженер, сотрудничавший с Pixies, PJ Harvey и многими другими. Альбини – человек сложный и принципиальный: получив приглашение поработать с Кобейном, он сходу заявил, что «Nevermind» довольно посредственный релиз, и что грядущая пластинка должна быть кардинально иной. Вскоре Nirvana и Стив заперлись в студии, непрерывно создавая нечто новое. «In Utero» был записан и сведён в кратчайшие сроки: прошло всего две недели от момента, когда музыканты впервые взялись за инструменты, до момента, когда Альбини закончил микширование последней композиции. «In Utero» – альбом, которому подойдёт ярлык «прощального». Тяжёлый и грузный, хотя и не однотипный (здесь группа достигла цели), звучащий умеренно приятно («Dumb») и отвязно («Tourette’s») одновременно, релиз, часть текстов для которого была написана задолго до студийных сессий, транслирует широчайший спектр боли и усталости Кобейна от всего, что происходило с ним в жизни: от физических болей; от преследований со стороны СМИ; от толп фанатов, считающих простого парня Богом. Кажется, его мало что по-настоящему радовало. В таком состоянии рождается великая музыка. #music