Елена стояла и смотрела на мужа. Тридцать лет она терпела его выходки, хамство, унижения. Ради чего? Дима вырос. Ради семьи? Какая это семья, где тебя не уважают? А она все продолжает ему угождать… — Ну что застыла? — Леонид махнул рукой. — Иди проверь кухню. Скоро горячее подавать. И тут официант, спешивший с подносом, споткнулся. Тарелка с салатом опрокинулась прямо на костюм именинника. — Какого черта! — заорал Леонид. — Руки-крюки! Где вы таких идиотов набрали? Официант, молодой парень, покраснел и начал бормотать извинения...

— Ты что, прятала от родной семьи такие деньжищи?! — Валентина Павловна сорвалась на крик, её дрожащие руки, испещрённые сетью синих вен, судорожно комкали платок. — Двести пятьдесят семь тысяч, Анна Георгиевна! Ежемесячно! А мои таблетки кто будет оплачивать? Я, в отличие от некоторых, по заграницам не разъезжаю! Неужто стыда ни капли не осталось? Анна застыла на пороге, прижимая к себе старый, потрёпанный дорожный чемодан, с замком, готовым вот-вот рассыпаться. За дверью плескался промозглый...