— Ира, ну сколько можно молчать? — голос Максима сочился усталостью и раздражением, разрезая натянутую тишину в их маленькой кухне. — Мать просто беспокоится, вот и всё. Ты же знаешь её. Ирина медленно подняла взгляд от чашки с остывшим чаем. Она знала. О, ещё как она знала Зою Аркадьевну, свою свекровь. Знала её «беспокойство», которое всегда оборачивалось едкими упрёками, её «заботу», похожую на допрос с пристрастием, её «любовь» к сыну, в которой не было места для другой женщины. — Беспокоится?...

— Мариночка, родная, войди в положение. Одолжи до осени, на дачный домик не хватает самую малость. Марина замерла с полотенцем в руках, медленно вытирая и без того сухую чашку. Просьба застала её врасплох. Она была не прочь наладить хрупкий мир со свекровью, Людмилой Андреевной, но мысль о расставании с деньгами, отложенными на долгожданный отпуск в Таиланде, вызывала почти физическую боль. Особенно смущала манера, с которой была высказана просьба: Людмила Андреевна подкараулила её на кухне, пока муж Сергей и свёкор Григорий Семёнович увлечённо обсуждали футбол в гостиной...