Он был не похож на звезду. Ни ростом, ни лицом, ни походкой. В нём не было той вылизанной кинематографической лоснящейся гладкости, которую принято считать залогом успеха. В метро на него могли не обернуться. Но стоило Виктору Проскурину выйти на сцену — и все, кто сидел в зале, переставали дышать. Взгляд приковывал. Голос дробил воздух. Даже пауза между словами у него звучала громче чужих монологов. Проскурин не играл — он жил на площадке. Сжигал себя, как сигарету, и делал это красиво, будто специально для того, чтобы зритель не смог отвернуться...

Лена росла единственной и любимой дочкой, в которой родители души не чаял. К окончанию школы всё чаще заговаривала, что хочет продолжать учёбу в Москве. - Дочка, у нас хороший университет. Зачем тебе в Москву ехать? – спрашивал отец. - Пап, я хочу стать журналистом. А после нашего университета я всего лишь учителем стану. Долго не соглашались родители отпустить дочь от себя. Сколько фильмов смотрели про искалеченные судьбы провинциальных девушек, решивших попытать счастья в столице. Но, в конце концов, смирились...