После Уздока Ужасно стыдно было, сидя голой верхом на Бубе, врать дежурившим у ворот гвардейцам про бандитов, напавших на меня на Северной дороге, театрально рыдать и просить «что-нибудь, чтобы прикрыть стыд», в то время как Эрл под покровом ночи лез через стену где-то неподалеку. Ужасно было потом бежать огородами Туона голой под одним плащом с тоже голым, взрослым парнем; противно было мыться ледяной водой в умывальнике во дворе общежития, не имея возможности поменять тело и стать неуязвимой к холоду...

Лютварские теплицы Он плыл в зеленом искристом тумане. Таком вязком, таком спасительном, прячущем от него не только его лошадку, но и все то, что очень хотелось спрятать — несправедливую реальность, невеселую очевидность, и его самого, со всеми его победами и поражениями, талантами и пороками. Он был несказанно рад внезапно освободиться от необходимости бороться с самим собой. Ему понравилось просто плыть по течению — смеяться, рыдать, убивать, лететь, бежать, пить, играть в шахматы, стоять статуей, красть бесценные книги, скакать на лошади, ходить на ходулях — делать всё то, что ему велели...