Слова прозвучали словно пощёчина в тишине гостиной, заставив меня вздрогнуть и оторваться от своих мрачных мыслей. Валентина Петровна сидела напротив, сжав губы в тонкую линию, и её глаза горели алчным огнём. В этот момент я поняла, что горе может обнажить истинную суть людей, и то, что я увидела в лице свекрови, ужаснуло меня больше, чем недавняя потеря родителей. Мой брак с Игорем продолжается уже много лет. Встретились мы на дружеской свадьбе, где я поймала букет невесты — хотя в приметы не верила и значения этому не придавала...

Весть прилетела в ставку Байджу на крыльях ночного ветра. Лазутчик, припав к земле у входа в нойонову юрту, выдохнул: «Эртугрул-бей... Отвергнут! Стойбище Кайи расколото. Его призыв к войне – осмеян старшими. Он ушел, как пес с поджатым хвостом...» Внутри юрты, освещенной трепетным пламенем жирника, Байджу-нойон замер. Тонкие губы его, обычно сжатые в нить, дрогнули, разомкнувшись в улыбку. Холодной, как лед на горном ручье в феврале. Он медленно поднял обсидиановый взгляд на фигуру, стоявшую чуть поодаль – Хамзу, чьи глаза уже затуманились сладким дурманом монгольских обещаний...