Пока советские ракеты бороздили космос, а идеологи спорили о правильности образа Колобка, настоящая культурная революция тихо происходила в детских комнатах. Её оружием был диапроектор, а солдатами — художники, вручную вырисовывавшие каждую сказку на 35-миллиметровой пленке. Это история о том, как чешские психоделические ёжики, педантичные ГДРовские гномы и подпольные французские социальные драмы пробивали брешь в железном занавесе. И о том, почему главным чудом было не само изображение, а та темнота между кадрами, где рождалась фантазия...

И, вновь, Волшебный мой фонарь, Мне говоришь, что всё возможно. Что стоит снова, словно встарь, Пройти тропою той, что к звездам. Забыв порталы и границы, И своды мрачных подземелий. Лететь с тобою, словно птицы, Не выпив из дурмана зелий, Не ведая запретов, страхов. О, как мне нужно было верить!...