Моана 2016
– Вера Ивановна, что вы наделали? – почти крикнула она. – Вы понимаете, что у неё и так проблемы с дыханием?
Лежу в больничной палате. Тонкая простыня прилипает к телу, пот стекает по вискам, а в груди – тяжелое, вязкое чувство, будто кто-то медленно выдавливает из меня последние силы. Переливание крови идет второй день подряд, и я, честно говоря, уже не знаю, как себя держать. Силы уходят, как вода в песок, а мысли путаются, цепляясь за каждую мелочь: за скрип кровати, за запах лекарств, за голоса за дверью. Но громче всего в моей голове звучит голос соседки по палате – бабушки Веры, которая всю неделю, кажется, только и делает, что хоронит меня своими словами...
— Мы приехали к тебе в гости, а ты нам счет как за отель "все включено"? Мы же подруги!
— Три тысячи за малину, две с половиной за смородину, четыреста за молоко... — Нина водила пальцем по исписанному листку, а её голос звучал как у кассира в супермаркете. — Простыня льняная, испорченная — тысяча двести. Татьяна стояла посреди низкой деревенской кухни и не могла поверить своим ушам. Потолок с темными балками словно давил сверху, а запах свежеиспеченного хлеба, еще утром такой уютный, теперь казался удушающим. На клеёнчатом столе лежал тот самый листок — обычная тетрадная страница в клеточку, исписанная аккуратным почерком подруги...