Марина очень торопилась, поэтому без спроса взяла ключи от машины мужа и поехала к родителям. Мама позвонила с самого утра, беспокоилась, жалуясь на дурное самочувствие отца. Она попросила попытаться убедить мужчину вызвать «скорую» или хотя бы самостоятельно обратиться в больницу. Врачей Сергей Андреевич на дух не переносил, поэтому задача эта была не из лёгких. Если кого он и готов был послушать, так это свою любимую младшую дочь. Отчего-то именно она могла повлиять на отца, поэтому мать сразу же и обратилась за помощью...

— Три тысячи за малину, две с половиной за смородину, четыреста за молоко... — Нина водила пальцем по исписанному листку, а её голос звучал как у кассира в супермаркете. — Простыня льняная, испорченная — тысяча двести. Татьяна стояла посреди низкой деревенской кухни и не могла поверить своим ушам. Потолок с темными балками словно давил сверху, а запах свежеиспеченного хлеба, еще утром такой уютный, теперь казался удушающим. На клеёнчатом столе лежал тот самый листок — обычная тетрадная страница в клеточку, исписанная аккуратным почерком подруги...